Я оставил демонических волков приглядывать за домом Тихона и Егорки Молчановых. Неужели действительно Умка прибежит сюда?

Прислушался и понял — да. Умка намерен защитить меня. И Шилань с ним.

Только когда они успеют? Расстояние-то не маленькое — вон сколько на поезде ехали?

Хотя, поезд едет по железной дороге, а волки могут бежать напрямки…

Но всё равно расстояние большое.

Как бы там ни было, но мысли об Умке помогли мне успокоиться. И сразу же в голову пришла здравая мысль. Ведь я здесь, в академии, уже несколько раз был в смертельной опасности, но ни разу Умка не отзывался. А сейчас отозвался!

Выходит, воздействие идёт на душу… Ведь Умка — мой духовный зверь! И это важно!

А если это так, то это точно не магическая техника Суворова! Потому что я на дуэли видел, какой магией владеет граф Суворов. Его сила — пускать водяные потоки. А вода на душу воздействовать не может. Ни на наших уровнях возвышения!

Значит, скорее всего это артефакт. Ну или какое-то магическое животное, наподобие слизней. Только слизни ели сгущённую ци, а тут — душу.

Хотя, это может быть ещё и яд. Ведь я уже сталкивался с ядом, сгущающим ци…

Но там я знаю, что делать.

Я снова погрузился в медитацию. И тут же призвал печь дан.

Но едва начал гонять ци через истинное пламя в печи дан, как почувствовал онемение на пальцах ног и рук. И мне это онемение не понравилось. Как-то оно скорее на омертвение походило…

Однако, выводы было делать рано, и я ещё немного погонял ци. Но увидев, что онемение поднимается, я прекратил использовать котёл дан.

Похоже, те, кто подготовили это покушение, знали обо мне достаточно много. Примерно всё, что было в деле, которое давал мне почитать ректор. А там действительно обо мне накопали больше, чем мне хотелось бы. И про котёл дан информация там была.

Я усмехнулся. Настоящие убийцы сами прийти не рискнули. Опять решили всё сделать чужими руками… До этого был медбрат, теперь вот граф Суворов.

Я мысленно прокрутил досье, чтобы восстановить в памяти, что мои враги обо мне знают, а что нет. И получилось, что знают почти всё. Не знают только про духовное кольцо и про мою способность призывать защитную оболочку.

Что ж, это может быть шанс. И вообще, вполне возможно, что я пока держусь только потому, что вокруг моего тела выставлена духовная оболочка.

Кстати, защищает она или нет, тоже можно узнать.

И я убрал оболочку.

Сразу же смертный холод пополз по телу, и я поспешил вернуть защитную оболочку на место.

Мне становилось всё хуже и хуже. Переставало слушаться не только тело. Органы внутри начали работать с замедлениями и пока ещё короткими остановками. Кровь стала медленнее течь по жилам. Мысли путаться…

Но моя ступень называлась воин. А это значит, что сдаваться мне не с руки.

Да и вообще! Вот выберусь из этой передряги, я этому графу Суворову навсегда отобью охоту подличать!

Использовать для спасения то, что известно обо мне моим врагам — бессмысленно.

Из неизвестного им было духовное кольцо — оболочка пока сдерживала распространение смертного холода, но только сдерживала, а никак не останавливала. Но скоро и сдерживать не смогу — потому что холод поднимется до тела.

А ещё мои враги не знали про красную и золотую ци! Правда их у меня сейчас и не было. Но если бы были, то можно было бы попробовать использовать красную для излечения. Ну или золотую родовую. Род бы точно не оставил меня в беде!

Эх, были бы у меня красная и золотая ци! Но чего нет, того нет! И ничего с этим не поделаешь!

Глава 20

Видимо, разум в моей голове вообще помутился. Потому что я, вспомнив, как «лечил» защитный барьер над своей усадьбой, как делал перезагрузку, просто потянулся к красной ци, натягивая её на себя, словно одеяло — укрываясь с головой.

И моё пустое красное средоточие и пустые красные меридианы отозвались.

А может, мне это только показалось. Потому что голова плыла конкретно.

Вроде бы в палату забежал Мо Сянь. Тыкал меня в плечи, руки, ноги, средоточие. Потом, кажется, на шум прибежал Валентин Демьянович и его сексапильные медсестрички. Тоже начали меня ворошить, что-то вливать в рот.

Кто-то суетился, что-то делал. Вроде бы Сеня стоял в проходе. А может, и не Сеня, а граф Суворов… Или вообще кто-то третий.

У меня что-то спрашивали. Потом спрашивали у Сени. А что спрашивать, когда ширмы в медблоке звуконепроницаемые!

Меня всё это время сильно мутило и бросало то в жар, то в холод. Словно у меня температура больше сорока.

Я пытался объяснить, что мне нужно жаропонижающее… А ещё просил выключить свет, потому что глазам было больно. Но никто меня не слушал.

Наконец, беготня и мельтешение прекратились. В моём закутке воцарились тишина и полумрак.

Я открыл глаза и уставился туда, где раньше видел графа Суворова. И так как не обнаружил его на месте, задумался: что происходило в действительности, а что было результатом моего больного воображения.

Так и не поняв, что к чему, я решил считать всё кошмаром. Тем более, что мне сейчас было тепло, никакого онемения или оледенения я не чувствовал. Всё в порядке. Единственное, что смущало — это плотно задёрнутые шторы. Я уже не первый день нахожусь в медблоке, и никогда ещё тут шторы не закрывали.

Сквозь щелочки пробивались лучи света, говоря о том, что, похоже, я проспал — опоздал на лекцию.

Как только я это осознал, сразу же подскочил в кровати.

Отметил, что мышца работают нормально. Ну… Не совсем нормально, но работают! Только слабость такая, будто я всю ночь вагоны разгружал. Была у меня в студенчестве такая забава — можно было заработать денег. Стипендии не хватало, а просить у родителей не хотел. Вот и отправлялся на подработку.

Подскочить-то подскочил, но сразу же сел, понимая, что я сейчас не то что бежать на лекцию, я пройти до туалета без поддержки не смогу. Как же надоела эта слабость и беспомощность! Получается, что я в академии за лечением больше времени провёл, чем за учёбой.

Задумался, заново прокручивая в голове обрывки воспоминаний, не в силах разобрать, какие настоящие, а какие появились вследствие моего богатого и больного воображения.

Стремительно вошёл Мо Сянь. И увидев меня сидящим на кровати, облегчённо выдохнул. И тут же поклонился, соединяя руки кольцом и выставляя их перед собой.

— Простите, молодой господин, меня снова не оказалось рядом, когда на вас напали. Если бы не Шилань…

— Шилань? — спросил я осипшим голосом, вспоминая, что, кажется, чувствовал Умку. — Они с Умкой уже прибежали?

— Нет ещё, — ответил Мо Сянь. — Но скоро уже будут. Шилань передал мне образ тревоги, и я поспешил к вам. И едва успел…

— Так это ты спас меня? — спросил я, вспоминая, что кажется видел, как Мо Сянь забегает в мой закуток.

— Нет, молодой господин, — улыбнулся Мо Сянь. — Это не потребовалось. Вы спасли себя сами. А я только запечатал красную ци, чтобы её не обнаружили.

Это было уже интересно. Но расспросить Мо Сяня я не успел, так как в закуток зашёл Валентин Демьянович.

Он сразу же поспешил к кровати. Пощупал мне пульс, оттянул веки, попросил показать язык. И только после этого сказал:

— Ну вы и напугали меня, молодой человек! И где вы смогли нахвататься этой гадости? Я вроде уходил вечером, всё в порядке было.

— Да, было в порядке, — прохрипел я и закашлялся.

И Валентин Демьянович тут же протянул мне кружку с водой:

— Попейте!

Я хлебнул воды, и понял, как мне её не хватало — прямо свежесть растеклась по телу!

Вернув пустую кружку Валентину Демьяновичу, я закончил:

— Это граф Суворов! Он приходил ночью.

Мо Сянь с Валентином Демьяновичем переглянулись.

— Вы уверены? — спросил доктор. — Это ведь могло быть видение, бред из-за отравления.

Я кивнул.

— Уверен. Он стоял вон там и ждал, когда моё тело перестанет меня слушаться. А потом сказал, что я сдохну, а он будет не причём. И ушёл.